Не пора ли рассмотреть вопрос о добавлении ценовых ограничений в набор инструментов чрезвычайной экономики, сообщает forbes.kz.
Фото: © Depositphotoscom/alphaspirit
Беспрецедентный рост цен на энергоносители, последовавший за вторжением России в Украину, побудил Европу задуматься об эффективности традиционной политики экономической стабилизации. В ответ на этот энергетический шок Европейский Союз ввел общий потолок цен на природный газ, а несколько государств-членов ограничили размер прибыли, основные продукты питания и арендную плату, а также вновь ввели налоги на непредвиденные доходы.
Но, несмотря на широкое внедрение контроля над ценами и поддержку некоторых видных экономистов , основная часть экономики по- прежнему опасается политики, которая может нарушить ценовые сигналы. Нигде эта сдержанность не была более выражена, чем в Германии, где отложенное введение эффективных ценовых ограничений может иметь далеко идущие политические последствия.
В недавнем рабочем документе мы утверждаем, что страх экономистов перед контролем над ценами необоснован и может иметь катастрофические последствия. Германия может служить полезным примером, учитывая ее сильную зависимость от российского природного газа и прямое влияние энергетического шока 2022 года на ее экономику.
В то время как ведущие немецкие экономисты преуменьшали последствия шока и выступали против любой политики, направленной на контроль над инфляцией цен на энергоносители, кризис 2022 года нанес тяжелый урон экономике и обществу Германии. Это привело к краткосрочному падению производства на 4%, что затруднило восстановление страны после пандемии и спровоцировало экономический спад, сравнимый как с пандемией, так и с финансовым кризисом 2008 года. А для наемных работников энергетический шок 2022 года стал самым серьезным экономическим кризисом в Германии со времен окончания Второй мировой войны.
В том году уровень инфляции в Германии взлетел до уровня, невиданного с 1970-х годов, значительно опережая рост номинальной заработной платы. Это привело к ежегодному падению реальной заработной платы на 4% – крупнейшему годовому падению в послевоенной истории страны. Помимо этих краткосрочных потерь, появляется все больше свидетельств того, что энергетический кризис наносит долгосрочный ущерб немецкой экономике. Восстановление остается вялым: объем производства и реальная заработная плата соответственно в настоящее время на 7% и 10% ниже, чем до пандемии.
По данным Международного валютного фонда, Германия была единственной развитой экономикой, в которой в 2023 году наблюдался отрицательный рост ВВП, а прогнозы роста на 2024 и 2025 годы ниже, чем у большинства других сопоставимых экономик. Эти беспрецедентные потери доходов в сочетании с повышенной неопределенностью помогают объяснить экономическую тревогу немецких наемных работников.
Более того, эти тенденции опровергают утверждения экономистов о том, что Германия с удивительной легкостью пережила энергетический шок, а также заявление министра финансов Кристиана Линднера о том, что пришло время « нормализации » налогово-бюджетной политики. Экономический истеблишмент, похоже, слишком стремится провозгласить кризис оконченным и ввести потенциально катастрофические меры жесткой экономии.
Ярким примером является лето 2022 года. Первоначально Германия эффективно отреагировала на энергетический шок, запустив амбициозную программу государственных закупок. Но политики слишком долго ждали, чтобы ввести контроль над ценами на энергоносители. Несмотря на недовольство снижением уровня жизни и подавляющую популярность ограничения цен на энергоносители, правительство Германии предложило ввести налог на газ ( Gasumlage ) – меру, которую одобрили экономисты, выступавшие против ограничения цен.
Выжидательный подход немецкого правительства к шоку цен на энергоносители без необходимости продлил период повышенной экономической нестабильности и способствовал резкому увеличению поддержки крайне правой партии «Альтернатива для Германии». Растущая динамика АдГ начала ослабевать только после того, как в сентябре 2022 года правительство изменило курс и ввело тормоз цен на энергоносители в рамках большого стабилизационного пакета , известного как Доппель-Вуммс («двойной удар»).
Будучи введенными, эти ценовые ограничения смогли защитить домохозяйства от украинского шока, но правительство так и не установило эффективный ценовой предел для промышленной базы страны. Правительство делегировало ответственность за разработку тормоза цен на энергоносители группе экономистов, большинство из которых решительно выступали против любых мер, помимо простых единовременных выплат промышленному сектору. Это означало, что у производственных компаний было мало стимулов поддерживать производство в условиях стремительного роста цен на электроэнергию.
Трудно переоценить катастрофические последствия этой политики. Отсутствие последовательной промышленной стратегии в сочетании с решением ужесточить налогово-бюджетную политику в разгар кризиса может предвещать конец промышленного мастерства Германии в том виде, в каком мы его знаем.
Тем не менее, остается вопрос: сможем ли мы сдержать популистский всплеск? Потенциальные экономические выгоды от контроля над ценами на энергоносители – эффективный политический ответ на энергетические потрясения, вызванные эндогенной ценовой неопределенностью – предполагают, что ответ – да. В то время как ведущие экономисты часто категорически отвергают контроль над ценами, утверждая, что он неизменно неоптимален, ценовая неопределенность, присущая геополитическим мегапотрясениям, таким как война на Украине, подчеркивает необходимость того, чтобы правительства пересмотрели свои предположения.
Конечно, ограничение цен следует использовать только в качестве крайней меры. Хотя они обеспечивают временное облегчение, их эффективность зависит от того, как политики используют их для решения проблемы дефицита поставок. Создание буферных запасов товаров первой необходимости предпочтительнее, чем полагаться исключительно на временные меры. Тем не менее, лучше выиграть время, чем позволить потрясениям в сфере предложения нанести ущерб нашей экономике и обществу.
Авторы Том Кребс, Изабелла М. Вебер
Источник forbes.kz